У "Единой России" есть реальные политические перспективы
Президент РФ Дмитрий Медведев в понедельник, 28 ноября, ответил на вопросы региональных журналистов – представителей средств массовой информации Уральского федерального округа.
Как передает Kremlin.ru, беседа завершает цикл встреч главы государства с региональной прессой, состоявшихся в течение последнего месяца.
Д.МЕДВЕДЕВ: Здравствуйте!
Одна радость – Уральский федеральный округ по своим экономическим значениям велик, а по количеству субъектов невелик. Поэтому в отличие от встреч с вашими коллегами, где по 17, по 20 человек, здесь присутствует немного людей. Тем не менее давайте начнём, пожалуйста.
Е.ШЕВЕЛЕВА: Меня зовут Шевелева Елена, представляю телеканал «УТВ».
Во-первых, хочу поприветствовать Вас на уральской земле, сказать, что мы очень рады Вас видеть и ждали, чтобы задать некоторые вопросы.
В частности, меня интересует следующее. Очень много сейчас говорят о развитии, о строительстве высокоскоростной железнодорожной магистрали Москва – Екатеринбург. Проект масштабный. Как Вы считаете, возможно ли реализовать его в короткие сроки, в частности, к 2018 году?
Д.МЕДВЕДЕВ: Это короткий?
Е.ШЕВЕЛЕВА: Мне кажется, да.
Д.МЕДВЕДЕВ: Мне кажется, нет.
Е.ШЕВЕЛЕВА: Значит, Вы уже ответили, получается, на мой вопрос, что – да, к 2018 году магистраль будет построена.
Д.МЕДВЕДЕВ: Смотрите, почти ответил в отношении сроков, потому что я не считаю, что восемь лет – это короткий срок, или семь лет.
Е.ШЕВЕЛЕВА: А финансы?
Д.МЕДВЕДЕВ: А в отношении финансов всё гораздо сложнее. Но самое главное – не финансы. Самое главное – посчитать рентабельность соответствующего проекта, насколько он будет востребован. Насколько я понимаю, смысл этого проекта заключается именно в том, чтобы железнодорожным транспортом буквально за шесть-семь часов добираться из Екатеринбурга в Москву. При этом на отдельных участках скорость движения будет очень и очень значительной, за 300 километров в час, может быть, даже под 400 километров в час.
Если говорить о технологической стороне, я двумя руками – «за», потому что чем больше у нас будет высокоскоростных магистралей, тем более высоким будет, если хотите, даже уровень жизни. Это тянет за собой развитие целого ряда отраслей, и связанных с железнодорожными перевозками, и просто наземной инфраструктурой, когда мы начинаем продвигать железную дорогу из одного места в другое. Вопрос в том, кто будет ездить и как быстро это будет окупаться.
Е.ШЕВЕЛЕВА: В частности, болельщики.
Д.МЕДВЕДЕВ: Да-да, болельщики, вообще люди будут ездить. Надо понять, сколько будет стоить билет, если мы люди ответственные, насколько это всё будет хорошо работать в условиях, когда есть авиационное сообщение. Короче, первое, я – «за».
Второе, до 2018 года, срок не такой маленький, успеть можно. И третье, нужно просто просчитать, подготовить проект и провести предпроектные работы. Насколько я осведомлён, сейчас именно всё находится в стадии предпроектных работ. И на это уже выделены деньги. Вот и давайте дождёмся ответа на этот вопрос.
Е.ШЕВЕЛЕВА: Хорошо. Спасибо.
М.ВЬЮГИН: Дмитрий Анатольевич, я Михаил Вьюгин, агентство «Ура.Ру», Уральский федеральный округ.
У меня к Вам вопрос, не касающийся конкретных регионов, а касающийся политики в целом. Все нулевые годы экспертное сообщество, политически активные граждане обсуждали госполитику, например, отказ от многих демократических свобод и инструментов, которые были приняты в 90-е годы; усиление роли государства в экономике. Обсуждали последствия, например, коррупции и прочее.
Обсуждали Ваши инициативы, в частности, историю с Советом Федерации, интересную вещь, с тем чтобы сенаторы избирались из числа региональных и муниципальных депутатов, которая в итоге (сейчас) превратилась в то, что в губернаторы, например, могут выбрать не из нынешних губернаторов, а любого своего друга, через процедуру провести и назначить. Сейчас обсуждается такая вещь, что в последующие 12 лет этот политический и экономический тренд сохранится, а возможно, даже будет усиливаться.
Скажите, пожалуйста, для чего это делается? Для чего идёт отказ от части свобод 90-х – это усиление роли государства? И какие Вы видите в этом, может быть, опасности для страны?
Ещё сразу хочу уточнить: опять же звучат оценки, что в нынешний электоральный цикл мы выбираем политическую власть на 12 лет, а то и на 24 года. Так это или нет?
Д.МЕДВЕДЕВ: Вам коротко ответить или долго? Если отвечать коротко, то всё, что Вы сказали, всё не так. А если отвечать долго, то это может занять некоторое время. Давайте всё-таки попробуем порассуждать.
Во-первых, в отношении трендов. Никаких особых трендов нет. Есть реальная ситуация, сложившаяся за последние годы. Кому-то она нравится, кому-то она не очень нравится. Это вопрос выбора. Я напомню, кстати, что любая демократия основана на выборах и на том, кто какие интересы отражает.
В нашей ситуации, например, есть такая партия, как Ленин говорил, «Единая Россия». Если она получит большинство, значит, она представляет интересы большинства, значит, всё, что она делает, делается в интересах большинства.
Возникает вопрос с меньшинством: а как ему быть? Но это не значит, что она должна игнорировать это меньшинство. Это абсолютно не так. Но в то же время, исходя из общедемократических подходов, партия, имеющая контрольный пакет в парламенте, проводит политику в интересах большинства. Если в какой-то момент эта политика будет отличаться от представлений большинства, она утратит это большинство, и всё.
Почему я об этом говорю? Потому что ни один из демократических институтов за последние годы не был помножен на ноль, что бы там ни говорили те, кому не нравится сформировавшийся, как Вы говорите, тренд. Это первое.
Второе. Никакого отказа от прав и свобод, которые установлены Конституцией, не происходило, во всяком случае, я не могу назвать ни одного примера, когда в нашей стране произошёл бы отказ от действия какого-то демократического института. Некоторые институты менялись.
Кому-то эти изменения кажутся правильными, кому-то не очень правильными, например, порядок наделения полномочиями губернаторов. Но это не значит, что были попраны основные положения Конституции, потому что если бы в Конституции была соответствующая норма на эту тему, то тогда никто бы не смог изменить законодательство, на основании которого происходит наделение полномочиями.
Поэтому, на мой взгляд, мы действительно пережили довольно сложный период (10-летний или чуть больше), когда происходили разнонаправленные вещи. С одной стороны, государство укреплялось, и это сделать было крайне необходимо, критически необходимо, потому что в начале нулевых годов, о которых Вы сказали, мы получили абсолютно разболтанное государство.
Я сейчас с бизнесменами встречался. Понимаете, у человека всегда память короткая и обычно помнишь только хорошие, положительные вещи. Они мне, например, напомнили про кредитную ставку в 200 процентов и так далее. Всё это было. И разболтанность государства в начале десятилетия была.
Государство укрепили, сразу возник вопрос: а не переукрепили ли? Не завернули ли слишком далеко или глубоко? Не нужно ли что-то ослабить? Я могу сказать одну вещь: всё это вопрос конкретной политической практики; где-то, может быть, нужно двигаться в одном направлении, где-то – в другом, но сама по себе государственная система не претерпела никаких радикальных изменений.
То, что у нас существует политическая сила, которая имеет шансы избраться всего лишь, подчёркиваю, третий раз подряд, я в этом никакой катастрофы не вижу. Я недавно с вашими коллегами общался, почему мы так критично всегда настроены к своим политическим силам? Это нормально, наверное, почему настроены. Потому что это наши политические силы, да?
Но всё-таки давайте вспомним, что происходило в других странах. Когда христианские демократы были 20 лет в ФРГ в достаточно сложный период у власти, никто же не говорил, что это попирает демократию, что это не отражает интересов людей. Они избирались и властвовали. Когда Маргарет Тэтчер привела к власти консерваторов в 79-м году, они были 18 лет у власти, никто же не говорил о том, что это противоречит какому-то демократическому тренду.
Избирают их и избирают, избирали до тех пор, пока они были по
